Крестьянское движение - сложное и противоречивое историческое явление. Непосильный гнет и бесправие создали постоянную напряженную ситуацию в крепостной деревне. Усиление эксплуатации, разорение крестьян толкали их на бегство из помещичьих вотчин и казенных селений с надеждой обрести лучшую долю и благополучие.

Бессарабия притягивала к себе тысячи беглых в силу сложившихся там в первой половине Х1Х века условий: освобождение населения на ряд лет от налогов и от рекрутской повинности, благоприятный климат для развития сельскохозяйственного производства.

Отказ правительства от введения в Бессарабии любых форм крепостничества делал эту землю в глазах всех крестьян сказочной страной, где в достатке было и земли и воли. Сюда бежали все тяготившиеся крепостным бесправием, в том числе и из Приднестровья, где крепостное право никто не отменял до 1861 года.

С 1795-го по 1804 год из имений генерала Тутолмина (Рашков, Катериновка, Строенцы и др.) бежали до 300 крестьянских семей***[Анцупов И.А. Крестьяне Левобережного Поднестровья в дореформенный период. Кишинев. 1990. С. 141].

В 1807 году в Бессарабию снова бежали крепостные из м. Рашкова.

В 1813-1814 годах из имения Витгенштейнов бежало 46 крестьян.

Одной из форм открытой борьбы угнетенных масс были действия вооруженных отрядов и одиночек. Особенно выделялись по силе восставшие отряды крестьян, объединившиеся вокруг Устима Якимовича Кармалюка (Кармелюка), которые в общей сложности насчитывали до 20 тыс. крестьян***[Анцупов И.А. Крестьяне Левобережного Поднестровья в дореформенный период. Там же. С. 148].

Вокруг судьбы Кармалюка общественность создала легенды, сказки, и для этого он давал много поводов. В разных

документах (метрике, церковной книге, судебных актах)

Кармалюк зарегистрирован под разными именами и фамилиями. Он и Устим, и Августин, Севостьян и Иостиан. А лично себя он любил называть Василием Гавриленко. Родился он 27 февраля 1787 года в с. Головчинцы (ныне Кармалюковое Жмеринского района Винницкой области) в семье крепостного крестьянина, принадлежавшего помещику Пигловскому. Он свободно владел русским, польским и еврейским языками. Был очень красивым. В одном из актов отмечалось: «имел волосы русые, стрижка по-шляхетски, русые усы, лоб широкий, глаза большие голубые».

Жена - крепостная Мария Щерба.

Кармалюк терпеть не мог надругательства, бесправия, постоянную бедность, тяжелый труд на помещика. В связи с этим в 1812 году помещик Пигловский отдал Кармалюка в солдаты. Через год он вместе с побратимом Данилом Хроном совершил побег из армии и возвратился в родные края. Там они организовали из подобных себе и скрывавшихся от призыва повстанческий отряд. Совершили более тысячи нападений на имения помещиков, забирали деньги и все добытое раздавали бедным.

В журнале Летичевского земского суда отмечалось о «чрезвычайных и даже неимоверных связях» Кармалюка с крестьянами.

«Как он говорит, - вспоминали крестьяне об Устиме, - ровно голосом обнимет».

В отрядах Кармалюка находились крепостные, беглые солдаты, городская беднота. Их кормили, скрывали.

Устим, помня народную мудрость о том, что «только тот, кто освободится, сам будет вольным», понял, что свободу Украине никто не подарит, и потому ориентировался на собственные силы.

В 1814 году Кармалюк был арестован и военным трибуналом в г. Каменец-Подольске осужден к 500-м ударам шпицрутенами и службе в армии. В этом же году Кармалюк бежал из армии, возобновились нападения на имения помещиков. В январе 1817 года его арестовали вторично. Приговор - высшая мера наказания. Но после приговор заменен 25-ю ударами кнута с клеймом лица и каторгой в Сибири. В конце 1818 года по дороге в Сибирь - новый побег и появление на Подолье, куда он вернулся, пройдя более 13 тыс. верст.

Тюремные власти не могли удержать и сломить его - он всегда находил способы к бегству и с новыми силами продолжал борьбу.

В 1819 году он поднял на борьбу крестьян Балтского уезда, затем его отряды перебазировались в Летичевский уезд. Под его руководством повстанческое движение охватило значительную часть Подолья и соседние уезды Волыни, Киевщины, Бессарабии. Сам Кармалюк заявлял тогда сподвижникам: «Пока пан пануе, а крипак на нього горба гне, я не випаду збро! з своих рук».

Действия отрядов Кармалюка всколыхнули крестьян всей Правобережной Украины. Особенно широких масштабов они достигли в 1822 году.

С обострением крестьянского движения ужесточились преследования. Дворяне объединяли свои силы: организовывали повальные обыски, облавы в лесах, засады, задерживали всех подозрительных, публиковали приметы Кармалюка, обещая награды за его поимку.

Во многих документах отмечается, что Кармалюк часто менял свою внешность, прическу, одежду и манеру поведения. Переодевался в одежду шляхтича, нищего, в деда и даже бедную бабушку.

По легенде один крестьянин спросил другого: «В этих горах скрывается Кармалюк?». Тот ответил: «Он не скрывается. Зачем ему скрываться, когда он Кармалюк?».

Есть данные, что в селе Валя Адынкэ он многократно находил приют и помощь. На каменистых склонах, окружающих село, немало гротов и пещер. А на краю села - огромная каменная глыба, внутри которой вырублена комнатушка: в углу сложена печь, вдоль стен идут каменные лавки, пробито окошко. Именно здесь, по преданию, скрывался от своих преследователей Устим Кармалюк - предводитель народных мстителей. Народ очень любил Кармалюка, и укрыть его от погони, от преследователей готов был каждый***[Ольшевская Н.П. Кишинев-Каменка. Кишинев. 1983. С. 39-40]

В 1826 году Кармалюк поднимает на борьбу крестьян четырех уездов Подолии. Часть помещиков стала превращать свои усадьбы в небольшие крепости, другие бежали под защиту воинских гарнизонов, третьи организовывали повальные облавы, привлекая к этому сотни людей, настаивали в губернском правлении на выделении войсковых сил для их защиты и подавления крестьянского движения. Полиция хватала всех подозрительных, а губернатор обратился к местным органам власти Бессарабской области с предложением об аресте переходящих туда участников движения, возглавляемого Кармалюком, приказал командирам казачьего и двух пехотных полков оказывать помощь местным властям в борьбе с его отрядами.

Одновременно власти изменили тактику борьбы с Кармалюком - стали применять подкупы, шантаж, запугивания, провокации.

Время 1830-1831 годов было тревожным: началось польское восстание, ширилось крестьянское движение. Усилилось преследование отрядов Кармалюка. Они вынуждены были часто менять места дислокации, находиться в постоянном движении.

Действия этих отрядов слились с крестьянскими волнениями на Подолии, которые сопровождались погромами помещичьих усадеб, конфискацией у них рабочего скота и инвентаря.

Розыскные листы на Кармалюка были разосланы не только по уездам Подолии, но и по смежным с ней губерниям. Для преследования были приведены в действие полицейские и судебные инстанции, вооруженные подразделения, возглавляемые помещиками, войсковые части. Чтобы сбить их с пути преследования, Кармалюк осуществлял своими силами нападения на помещичьи имения одновременно в нескольких местах.

Власти арестовали до 700 крестьян, намереваясь таким образом парализовать движение. Участились облавы, засады.

17 октября 1835 года Каменец-подольский военный губернатор докладывал Киевскому военному губернатору, генерал-губернатору Подольскому и Волынскому: «С 12 на 13 августа неизвестными разбойниками учинено нападение на дом помещицы Чаплинской. Из числа разбойников пойман только военный дезертир Петр Копчук, и обнаружено, что ограбление сие произвели главнейший разбойник, несколько кратно ссыльный в каторжную работу и оттоль бежавший Устим Кармелюк с товарищем своим Андреем и пойманным дезертиром Копчуком. Сверх того взяты в тюрьму те лица, кои давали пристанодержатель- ство шайке Кармелюка и имели с ним связи. В числе таковых взят в тюрьму крестьянин села Каричинец Шляховых (ныне Деражнянского района Хмельницкой области - М.Б.) Процюк, который ни в связи, ни в знакомстве с Кармелюком не сознался. Но жена его Елена на допросах призналась чистосердечно и на оных ставках уличала мужа своего, что он жил с Кармелюком в тесной дружбе и мимо сопротивления ея передерживал в своем доме Кармелюка и его товарища Андрея.

Летичевский земский исправник, дабы удобнее поймать Кармелюка, отпустил домой крестьянку Елену Процюкову и уговорил ее, чтобы она, коль скоро прибудет в дом ея Кармелюк, сыскала средства дать о том знать помещику своему Волянскому.

Следствием сего предприятия, Елена Процюкова дала знать помещику Волянскому, что разбойник Кармелюк с товарищем Андреем были кратковременно в ея доме, и первый из них обещался прибыть в следующую или по оной в другую ночь с компаньонами своими, требуя, чтобы она дала о том знать Юрку Симкову, дабы с ним иметь свидание в ея доме. Причем Кармелюк обещался той же Елене, что употребит все меры к освобождению мужа ея из тюрьмы, а Волянскому, за то, что отдал мужа ея в тюрьму, распорет брюхо и выпустит кишки. Помещик Волянский и дворянин Федор Рутковский, прочитав сие письмо, собрали наскоро пять человек крестьян, а именно: Петра Кухаря, Войцеха Статкевича, Сильвестра Жмурчишиного, Трофима Драганчука и Семена Кравчука и с оными за наступлением ночи с 9 на 10 число сего октября месяца, отправились в дом крестьянки Елены Процюковой, дабы поймать разбойников.

Той самой ночью около 4 часа разбойник Кармелюк, прибыв к дому крестьянки Процю- ковой, постучал в окошко. Кармелюк сказал, что надобно ему проспаться. В продолжение

сего разговора Кармелюк держал в руках пистоль. Елена Процюкова отворила ему сенную дверь, и он, увидев скрывшихся там людей, смерился стрелять по дворянину Рутковскому. Но сей, предупреждая его, выстрелил из имевшегося при нем двуствольного ружья, попал ему в лоб и убил его в смерть.

Мертвое тело разбойника Кармелюка отвезено в город Летичев, дабы указать содержавшимся в тюрьме преступникам и имевшим с ним связи, с той целью, не раскаются ли они и не откроют как своей вины, так и других разбойников и соучастников.

При Кармелюке найдены пистоль и ружье, заряженные картечью, а также долгая пика, поставленная вблизи двери, 9 рублей серебром и разные мелочи, в числе коих на нем из ограбленных у Паплинской вещей крестик золотой, черная шелковая жилетка и дамские ножнички.

Донося Вашему Сиятельству о сем важном происшествии, честь имею доложить, что дворянин Федор Рутковский не для своей пользы, а для блага общего посвятил услуги свои к поимке разбойника Кармелюка и шайки его и подвергал жизнь свою опасности, то не благоугодно ли будет Вашему Сиятельству за таковой похвальный поступок исходатайствовать соответственное дворянскому его званию награждение, а также для содействовавших ему пяти крестьян и крестьянки Елены Процюковой денежную награду».

За убийство Кармалюка молодой поляк был приглашен в столицу империи и из рук царя «всемилостивейше был награжден золотым перстнем с императорской короной...».

Устима Кармалюка похоронили тайно. Память о легендарном народном герое жила в среде угнетенных людей.

Убийством Кармалюка не было покончено с крестьянским движением. Его товарищи продолжали борьбу***[Гуменюк С.К. Борьба селян Подолии против феодально-крепостнического гнета в первой трети XIX в. под руководством Кармалюка. Хмельницкий. 1980. С. 22-36; Киевская старина. 1866. Т. III. С. 495-560]. И это несмотря на то, что до 1840 года судебные инстанции утверждали суровые приговоры восставшим.

Гайдучество в крестьянском движении позднее ослабло, отмечались лишь его отголоски. Появились другие формы борьбы.

Перед падением крепостного права усилилась борьба крестьянских масс. Этот период начальник 3-го отделения Бенкендорф охарактеризировал так: «Крепостное состояние есть пороховой погреб под государством и тем опаснее, что войско состоит из крестьян же» ***[Крестьянское движение 1827-1869 гг. Вып. I. С. 31].

Все чаще крестьяне жаловались на своих помещиков и управляющих. В июне 1846 года 41 крестьянин м. Рашкова и с. Катериновки подали коллективную жалобу исправнику на помещика Барчевского и его управляющего Гуликовского за введение повышенной барщины, разорение их хозяйств и жестокое обращение***[Крестьянское движение на Украине. С. 427. (На укр. яз.)].

В сентябре 1845 года в с. Хрустовая произошло типичное для того времени волнение крестьян. Хрустовая - крупное село (265 хозяйств). Владельцы Юшневские сами хозяйством не занимались, а до 1844 года сдавали целиком в аренду разным лицам, каждое из которых стремилось за короткий срок максимально нажиться. Поэтому недовольство крестьян годами накапливалось и временами бурно прорывалось. Так было в 1826 году, когда они «прибили приказчиков», а осенью 1845 года оно вылилось в волнение. Истоки этих активных действий крылись в усилившейся эксплуатации, безжалостных истязаниях крестьян экономами, управляющими и другими доверенными администраторами землевладельца.

К 1845 году очередной управляющий имением для повышения доходности барского хозяйства сократил мирские угодья вдвое и отвел крестьянам истощенные земли, а барщинные «уроки» так расширил, что фактически надо было работать всю неделю. Тех, кто не мог выполнить барщины, избивали «до изнеможения» палками. При очередном «немалом телесном наказании» некоторых косарей прямо на жнивье все крестьяне, отбывавшие там барщину, начали выступать против непосредственных исполнителей воли помещика и его самого. В волнении участвовало более 100 человек (мужчин и женщин). Для экзекуции была привлечена военная команда из 14 человек. Когда толпа силой освободила арестованных руководителей волнения и «с великим шумом» проникла к господскому дому, помещик не захотел выслушать ее, а пригрозил: «Я вас всех перестреляю». Наехало много чиновников разных рангов со всеми атрибутами власти, создали комиссию из них же и представителя духовенства для расследования волнения. Одновременно производились порки участников, а четверых «зачинщиков» арестовали и отправили в Ольгопольскую тюрьму.

Крестьяне не добились отмены урочной системы барщины (соглашались отбывать барщину лишь три «узаконенных» дня в неделю). Но они вынудили землевладельца и уполномоченных от уездных и губернских властей удалить из поместья ненавистных им администраторов, а помещик камер-юнкер Юшневский сам взял в свои руки управление экономией да в 1853 году построил на свои средства в селе церковь.

Это событие привлекло внимание Министерства внутренних дел и попало во «всеподданнейший отчет»***[ГАВО. Ф. 468. Оп. 1. Д. 754. 1845-1854 гг. Л.1-180; Подольские епархиальные ведомости. 1862. №16. С. 521-528].

В 1847-1848 годах была проведена инвентарная реформа в помещичьих имениях. Но она не принесла крестьянам существенных облегчений. Главное направление борьбы тех лет - отказ от исполнения барщины. Весной 1848 года крестьяне нескольких близлежащих селений - Грушки, Рашкова, Подоймы, Катериновки - не выходили на барщину и не имели инвентарных книжек, в которых фиксировалось отбывание барщинных повинностей согласно обязательным инвентарям. На место выехали предводители дворянства и земский исправник с командой солдат. Из Трибусовки он доносил генерал-губернатору: «Крестьяне с духом неповиновения и с буйным видом при вопросах о причинах неприятия ими книжек все решительно объявили, что они иметь их не желают».

Арестовав наиболее активных «зачинщиков» и восстановив «совершенный порядок» полицейскими мерами, начальство с войском выехало в с. Грушку. Здесь крестьяне не только отказывались от принятия книжек и выполнения барщины, но и высказывались «в духе неповиновения противу законной власти». Предводителю дворянства, когда он собрал крестьян для объяснения, они с «азартностью и буйством кричали: «Головы нам посрывайте, не согласимся ни на принятие книжек, ни на такую барщину, которая по правилам для нас большая».

Затем последовало «полицейское исправление» - экзекуции, начатые с четырех руководителей волнения. Но толпа не позволила производить порку. Была совершена попытка нападения на солдат. Наказание пришлось приостановить. Предводитель и исправник опять начали уговаривать крестьян повиноваться, но те стояли на своем и заявили представителям власти: «Мы ожидаем распоряжение, по которому будем освобождены от барщины так, как казенные крестьяне смежных селений». В село ввели роту. Наиболее активных, «возбуждавших дух буйства», арестовали и отправили в земский суд. Характерно, что крестьяне сами наказывали тех односельчан, кто брал книжки.

Часть крестьян Подоймы сначала приняла барщинные книжки, но потом их возвратила. Они были уверены, что кто их не примет, тот не будет отбывать барщину - об этом слышали из разговоров с крестьянами других селений на ярмарке***[Крестьянское движение в России в 1826-1849 гг. Сборник документов. Москва. 1961. Док. №202-205; Гуржий И.А. Борьба крестьян и рабочих Украины против феодально-крепостнического гнета. Киев. 1958. С. 77-80].

Не принимать книжки внушил жителям села Грушки государственный крестьянин с. Чорна, а прошения составлял писарь казенного села Кузьмин, т.е. здесь прослеживаются черты солидарности крестьян.

Несмотря на стихийность, неорганизованность, крестьянское движение заставляло правящие круги заниматься крестьянским вопросом, обращаться к реформам, расчищавшим почву для развития буржуазных отношений.

 М. Балицкая из книги «Жемчужина Приднестровья»